Перечитывая Хэрриота...

Общение на самые разные темы. Ведь мы все - не только владельцы собак! Ну а иногда, наконец, просто хочется поболтать!

Перечитывая Хэрриота...

Сообщение Галина Ломакина » 02 апр 2014, 19:22

Сейчас перечитываю замечательные рассказы о животных Джеймса Хэрриота... Захотелось поделиться некоторыми...
Джеймс Хэрриот- английский ветеринар, написавший много замечательных рассказов о животных, связанных с его работой... с его жизнью... Среди них есть и грустные, есть и очень смешные... Помещу здесь некоторые. Наверное буду чередовать грустные и смешные... Может, у кого-то появится желание почитать и другие его рассказы.
чау-чау : http://www.lavlaptop.ru/
бульдоги : http://www.bulldogs.su/
8-925-5007210
Профессионал - тот же дилетант, только знающий, где ошибётся.
Любая более-менее сложная задача имеет несколько простых, изящных, лёгких для понимания неправильных решений.
Аватара пользователя
Галина Ломакина
Администратор
 
Сообщения: 2227
Зарегистрирован: 06 мар 2012, 01:29
Откуда: Московская обл., п. Малаховка.

Re: Перечитывая Хэрриота...

Сообщение Галина Ломакина » 02 апр 2014, 19:28

Джеймс Хэрриот. Собачья дружба.


Как и люди, животные нуждаются в друзьях. Вы когда-нибудь наблюдали их на лугу? Они могут принадлежать к разным видам - например, лошадь и овца, - но всегда держатся вместе. Это товарищество между животными неизменно меня поражает, и, по-моему, две собаки Джека Сандерса служат наглядным примером такой взаимной преданности.

Одного пса звали Джинго, и, когда я делал инъекцию, обезболивая глубокую царапину, оставленную колючей проволокой, могучий белый бультерьер вдруг жалобно взвизгнул. Но потом смирился с судьбой и застыл, стоически глядя перед собой, пока я не извлек иглу.
Все это время корги Шкипер, неразлучный друг Джинго, тихонько покусывал его заднюю ногу. Две собаки на столе одновременно - зрелище непривычное, но я знал об этой дружбе и промолчал, когда хозяин поднял на стол обеих.
Я обработал рану и начал ее зашивать, а Джинго, обнаружив, что ничего не чувствует, заметно расслабился.
- Может, Джинго, это тебя научит не лезть больше на колючую проволоку, - заметил я. Джек Сандерс рассмеялся.
- Вряд ли, мистер Хэрриот. Я думал, что на дороге мы никого не встретим, и взял его с собой, но он учуял собаку по ту сторону изгороди и кинулся туда. Хорошо еще, что это была борзая и он ее не догнал.
- Забияка ты, Джинго! - Я погладил своего пациента, и крупная морда с широким римским носом расползлась в усмешке до ушей, а хвост радостно застучал по столу.
- Поразительно, правда? - сказал его хозяин. - Он все время затевает драки, а дети, да и взрослые, могут делать с ним что хотят. На редкость добродушный пес.
Я кончил накладывать швы и бросил иглу в кювет на столике с инструментами.
- Так ведь бультерьеры специально для драк и выводились. Джинго просто следует извечному инстинкту своей породы.
- Я знаю. Вот и оглядываю окрестности, прежде чем спустить его с поводка. Он же на любую собаку бросится.
- Кроме этой, Джек! - Я засмеялся и кивнул на маленького корги, который насытился ногой своего приятеля и теперь грыз его ухо.
- Вы правы. Прямо-таки чудеса: по-моему, если бы он совсем откусил Джинго ухо, тот на него даже не зарычал бы.
И действительно, это смахивало на чудо. Корги шел двенадцатый год, и возраст уже заметно сказывался на его движениях и зрении, а трехлетний бультерьер еще только приближался к полному расцвету сил. Коренастый, с широкой грудью, крепким костяком и литыми мышцами, он был грозным зверем, но когда объедание уха зашло слишком далеко, он лишь нежно забрал голову Шкипера в свои мощные челюсти и подождал, пока песик не угомонится. Эти челюсти могли быть безжалостными, как стальной капкан, но маленькую голову они удерживали, словно любящие руки.
Десять дней спустя Джек привел обоих псов, чтобы снять швы. Подняв их на стол, он с тревогой сказал:
- Джинго что-то плох, мистер Хэрриот. Уже два дня ничего не ест и ходит как в воду опущенный. Может быть, ему в рану попала инфекция?
- Не исключено! - Я торопливо нагнулся, и мои пальцы ощупали длинный рубец на боку. - Но никаких признаков воспаления нет. Припухлости и болезненности тоже. Рана прекрасно зажила.
Я сделал шаг назад и осмотрел бультерьера. Вид у него был унылый - хвост поджат, глаза пустые, без искры интереса. Его приятель принялся деловито грызть ему лапу, но даже это не вывело Джинго из апатии. Шкипера явно не устраивало такое невнимание, и, оставив лапу, он взялся за ухо. Снова ни малейшего впечатления. Тогда корги начал грызть и тянуть сильнее, так что массивная голова наклонилась, но бультерьер по-прежнему его не замечал.
- Ну-ка, Шкипер, прекрати! Джинго сегодня не в настроении возиться и играть, - сказал я и бережно опустил корги на пол, где он негодующе завертелся между ножками стола.
Я внимательно осмотрел Джинго, но единственным угрожающим симптомом была высокая температура.
- У него сорок и шесть, Джек. Несомненно, он очень болен.
- Так что с ним?
- Судя по температуре, какое-то острое инфекцианное заболевание. Но какое-сразу сказать трудно. Я поглаживал широкую голову, водил пальцами по белой мдорде и лихорадочно думал. Вдруг хвост слабо вильнул и пес дружески обратил глаза на меня, а потом на хозяина. И вот это-то движение глаз стало ключом к разгадке. Я быстро отвернул верхнее веко. Конъюнктива выглядела нормально розовой, но в чистой, белой склере мне почудилась слабая желтизна.
- У него желтуха, - сказал я. - В его моче вы никаких особенностей не заметили?
Джек Сандерс кивнул: - Да. Теперь припоминаю. Он задрал ногу в саду, и струя была темной.
- Из-за желчи. - Я легонько надавил живот, и бультерьер вздрогнул.
- Да, участок явно болезненный.
- Желтуха? - Сандерс поглядел на меня через стол. - Где он мог ее подцепить?
Я потер подбородок.
- Ну, при виде собаки в таком состоянии в первую очередь взвешиваю две возможности - отравление фосфором и лептоспироз. Но высокая температура указывает на лептоспироз.
- Он заразился от другой собаки?
- Возможно, но скорее от крысы. Он охотится на крыс?
- Иногда. Они кишмя кишат в старом курятнике на заднем дворе, и порой он бегает туда поразвлечься.
- Вот именно! - Я пожал плечами. - Других причин можно не искать.
Сэндерс кивнул.
- Во всяком случае, хорошо, что вы сразу установили болезнь. Тем скорее удастся ее вылечить.
Я несколько секунд молча смотрел на него. Все было далеко не так просто. Мне не хотелось его расстраивать, но ведь передо мной был умный, уравновешенный сорокалетний мужчина, учитель местной школы. Ему можно и нужно было сказать всю правду.
- Джек, эта штука почти не поддается лечению. Страшнее собаки с желтухой для меня ничего нет.
- Настолько серьезно?
- Боюсь, что да. Процент летальных исходов очень высок.
Его лицо страдальчески омрачилось, и у меня от жалости защемило сердце, но такое предупреждение смягчало предстоящий удар: ведь я знал, что Джинго может погибнуть в ближайшие дни. Даже теперь, тридцать лет спустя, я вздрагиваю, увидев в собачьих глазах этот желтоватый отлив. Пенициллин и другие антибиотики воздействуют на лептоспиры - штопорообразные микроорганизмы, возбудители этой болезни, но она все еще нередко завершается смертью.
- Ах так... - Он собирался с мыслями. - Но ведь что-то вы можете сделать?
- Ну разумеется, - сказал я энергично. - Я введу ему большую дозу противолептоспирозной вакцины и дам лекарства для приема внутрь. Положение не совсем безнадежно. Я сделал инъекцию вакцины, хотя и знал, что на этом этапе она малоэффективна, - ведь иного средства в моем распоряжении не было. Вакцинировал я и Шкипера, но совсем с другим чувством: его это почти наверное уберегало от заражения.
- Еще одно, Джек, - добавил я. - Лептоспироз передается и людям, а потому, ухаживая за Джинго, принимайте все меры предосторожности. Хорошо?
Он кивнул и снял бультерьера со стола. Могучий пес, подобно большинству моих пациентов, поторопился ускользнуть из смотровой, полной пугающих запахов, не говоря уж о моем белом халате. Джек проводил его взглядом и с надеждой повернулся ко мне:
- Посмотрите, как он бежит! Наверное, ему не так уж плохо?
Я промолчал, горячо желая, чтобы он оказался прав, но в моей душе росла гнетущая уверенность, что этот чудесный пес обречен. Ну, в любом случае скоро все станет ясно. И все стало ясно. На следующее же утро. Джек Сэндерс потопил мне еще до девяти.
- Джинг что-то поскучнел, - сказал он, но дрожь в его голосе противоречила небрежности этих слов.
- Да? - Мое настроение сразу упало, как всегда в подобных случаях.
- И как он себя ведет?
- Боюсь, что никак. Ничего не ест... лежит... словно мертвый. А иногда его рвет.
Ничего другого я и не ждал, но все равно чуть было не пнул ножку стола.
- Хорошо. Сейчас приеду.
Джинго уже не повилял мне хвостом. Он скорчился перед огнем, вяло глядя на рдеющие угли. Желтизна в его глазах стала темно-оранжевой, а температура поднялась еще выше. Я повторил инъекцию вакцины, но он словно не заметил укола. На прощание я погладил гладкую белую спину. Шкипер, по обыкновению, теребил приятеля, но Джинго не замечал и этого, замкнувшись в своих страданиях.
Я посещал его ежедневно и на четвертый день, войдя, увидел, что он лежит на боку почти в коматозном состоянии. Конъюнктива, склера и слизистая ротовой полости были грязно-шоколадного цвета.
- Он очень мучается? - спросил Джек Сандерс.
Я ответил не сразу.
- По-моему, боли он не испытывает. Неприятные ощущения, тошноту - бесспорно, но это все.
- Ну я предпочел бы продолжать лечение, - сказал он. - Я не хочу его усыплять, даже если вы и считаете положение безнадежным. А вы ведь именно так считаете?
Я неопределенно пожал плечами. Мое внимание отвлек Шкипер, который, по-видимому, был совсем сбит с толку. Он оставил свою прежнюю тактику и больше не теребил приятеля, а только недоуменно его обнюхивал. Всего лишь раз он очень нежно подергал бесчувственное ухо.
С ощущением полной беспомощности я проделал обычные процедуры и уехал, подозревая, что живым больше Джинго не увижу.
Но хотя я этого ждал, утренний звонок Джека Сандерса омрачил мне предстоящий день.
- Джинг умер ночью, мистер Хэрриот. Я подумал, что надо вас предупредить. Вы же собирались заехать утром... - Он пытался говорить спокойно и деловито.
- Искренне вам сочувствую, Джек. Но я, собственно, и предполагал...
- Да, я знаю. И спасибо вам за все, что вы делали.
Когда люди в такие минуты выражают тебе признательность, на душе становится еще хуже. А у Сэндерсов не было детей, и они горячо любили своих собак. Я знал, каково ему сейчас. У меня не хватало духа повесить трубку.
- Во всяком случае, Джек, у вас есть Шкипер. - Прозвучало это неловко, но все-таки вторая собака могла послужить утешением, даже и такая старая, как Шкипер.
- Да, правда, - ответил он. - Просто не знаю, что мы делали бы без него.
Надо было браться за работу. Пациенты не всегда выздоравливают, и смерть порой воспринимается как облегчение: ведь все уже позади. Разумеется, только в тех случаях, когда я твердо знаю, что она неизбежна, - как было и с Джинго. Но на этом дело не кончилось. На той же неделе Джек Сандерс снова позвонил мне.
- Шкипер... - сказал он. - По-моему, у него то же, что было у Джинго.
Холодная рука стиснула мне горло.
- Но... но... этого не может быть! Я сделал ему профилактическую инъекцию.
- Ну, не берусь судить. Только он еле передвигает ноги, ничего не ест и слабеет час от часу.
Я кинулся вон из дома и прыгнул в машину. Всю дорогу до окраины, где жили Сандерсы, сердце у меня бешено колотилось, а в голове теснились панические мысли. Как он мог заразиться? Лечебные свойства вакцины не внушали мне особого доверия, но я считал ее надежным средством предотвращения болезни. И ведь для верности я сделал ему две инъекции! Конечно, страшно, если Сандерсы потеряют и вторую собаку, но куда хуже, если это случится по моей вине. Когда я вошел, маленький корги уныло побрел мне навстречу. Я подхватил его на руки, поставил на стол и сразу же завернул ему веко. Но никаких следов желтухи ни в склере, ни в слизистой рта не оказалось. Температура была совершенно нормальной, и я облегченно вздохнул.
- Во всяком случае, это не лептоспироз, - сказал я.
Миссис Сандерс судорожно сжала руки.
- Слава богу! А мы уже не сомневались, что и он... У него такой плохой вид.
Я тщательно обследовал Шкипера, убрал стетоскоп в карман и сказал: - Ничего сколько-нибудь серьезного я не нахожу. Небольшой шумок в сердце, но об этом я вам уже говорил. В конце-то концов, он стар.
- А не тоскует ли он по Джингу, как вам кажется? - спросил Джек Сандерс.
- Вполне возможно. Они же были неразлучными друзьями. И естественно, он тоскует.
- Но это пройдет, правда?
- Конечно. Я дам для него таблетки очень мягкого успокоительного действия. Они должны помочь. Несколько дней спустя мы с Джеком Сандерсом случайно встретились на рыночной площади.
- Ну, как Шкипер? - спросил я.
Он тяжело вздохнул:
- Все так же, если не хуже. Главное - он ничего не ест и совсем исхудал.
Я не представлял себе, что еще могу сделать, но на следующее утро по дороге на вызов заглянул к Сандерсам. При виде Шкипера у меня сжалось сердце. Несмотря на свой возраст, он всегда был удивительно бойким и подвижным, а в их дружбе с Джинго, несомненно, играл первую скрипку. Но теперь от былой веселой энергии не осталось и следа. Он безучастно взглянул на меня тусклыми глазами, заковылял к своей корзинке и свернулся там, словно стараясь укрыться от всего мира. Я снова его осмотрел. Шум в сердце стал, пожалуй, заметнее, но все остальное было как будто в порядке, только выглядел он дряхлым и обессилевшим.
- Знаете, я уже не так уверен, что он тоскует, - сказал я. - Возможно, все дело в старости. Ведь весной ему будет двенадцать, не так ли?
- Да, - миссис Сандерс кивнула. - Так вы считаете... это конец?
- Не исключено.
Я понимал, о чем она думает: какие-нибудь две недели назад тут играли и возились две здоровые, веселые собаки, а теперь скоро не останется ни одной.
- Неужели ему ничем нельзя помочь?
- Ну, можно провести курс дигиталиса, чтобы поддержать сердце. И пожалуйста, принесите мне его мочу на анализ. Надо проверить работу почек. Я сделал анализ мочи. Немного белка - но не больше, чем можно было ожидать у собаки его возраста. Значит, дело не в почках.
Дни шли. Я пробовал все новые и новые средства: витамины, железо, фосфорорганические соединения, но корги продолжал угасать. Меня позвали к нему снова примерно через месяц после смерти Джинго.
Шкипер лежал у себя в корзинке и, когда я его окликнул, медленно приподнял голову. Морда у него исхудала, мутные глаза глядели мимо меня.
- Ну-ка, ну-ка, милый! - позвал я. - Покажи, как ты умеешь вылезать из корзинки.
Джек Сандерс покачал головой:
- Бесполезно, мистер Хэрриот. Он больше не покидает корзины, а когда мы его вынимаем, от слабости шагу ступить не может. И еще одно... ночью он пачкает здесь. Прежде этого с ним никогда не случалось. Его слова прозвучали, как похоронный звон. Все признаки глубокой собачьей дряхлости. Я постарался говорить как можно мягче:
- Мне очень грустно, Джек, но, очевидно, старичок подошел к концу дороги. По-моему, тоска никак не может быть причиной всего этого.
Он не отвечая, посмотрел на жену, потом на бедного Шкипера.
- Да, конечно... мы и сами об этом думали. Но все время надеялись, что он начнет есть. Так что... вы посоветуете...
Произнести роковые слова я не смог.
- Мне кажется, мы не должны допускать, чтобы он страдал. От него остались только кожа да кости, и вряд ли жизнь доставляет ему хоть какую-то радость.
- Да, пожалуй, я согласен с вами. Он лежит вот так весь день напролет, ничем не интересуясь... - Он умолк и снова посмотрел на жену. - Вот что, мистер Хэрриот. Позвольте нам подумать до утра. Но во всяком случае, вы считаете, что надежды нет никакой?
- Да, Джек. Старые собаки нередко впадают перед концом в такое состояние. Шкипер просто сломался... Боюсь, это необратимо. Он печально вздохнул.
- Ну, если я не позвоню вам завтра до восьми утра, то, может быть, вы заедете усыпить его?
Я не думал, что он позвонит. И он не позвонил. Случилось все это в первые месяцы нашего брака, и Хелен служила тогда секретаршей у владельца местной мельницы. Утром мы часто вместе спускались по длинным маршам лестницы, и я провожал ее до дверей, а потом собирал все, что требовалось мне для объезда. На этот раз она, как всегда, поцеловала меня у двери, но, вместо того чтобы выйти на улицу, внимательно на меня посмотрела:
- Ты весь завтрак молчал, Джим. Что случилось?
- Да ничего, собственно. Обычное дело, - ответил я. Однако она все так же внимательно смотрела на меня, и мне пришлось рассказать ей про Шкипера. Хелен погладила меня по плечу.
- Это очень грустно, Джим. Но нельзя так расстраиваться из-за неизбежного. Ты совсем себя замучишь.
- А-а, знаю я все это! Но что поделать, если я слюнтяй? Иногда я думаю, что напрасно пошел в ветеринары.
- И ошибаешься! - сказала она. - Никем иным я тебя даже вообразить не могу. Ты делаешь то, что должен делать, и делаешь это хорошо! - Она еще раз меня поцеловала, открыла дверь и сбежала с крыльца.
К Сэндерсам я приехал незадолго до полудня. Открыв багажник, я вынул шприц и флакон с концентрированным раствором снотворного. Во всяком случае, смерть старичка будет тихой и безболезненной.
Первое, что я увидел, войдя в кухню, был толстый белый щенок, который вперевалку прогуливался по полу.
- Откуда?.. - удивленно начал я.
Миссис Сэндерс с усилием мне улыбнулась:
- Мы с Джеком вчера поговорили. И поняли, что не можем совсем остаться без собаки. А потому поехали к миссис Палмер, у которой купили Джинго. Оказалось, что она как раз продает щенков нового помета. Просто судьба. Мы его тоже назвали Джинго.
- Чудесная мысль! - Я поднял щенка, он извернулся в моих пальцах, сыто тявкнул и попытался лизнуть мне щеку. Во всяком случае, это облегчало мою тягостную задачу.
- По-моему, вы поступили очень разумно.
Незаметно вытащив флакон из кармана, я направился к корзинке в дальнем углу. Шкипер все так же лежал, свернувшись в неподвижный клубок, и у меня мелькнула спасительная мысль, что я всего лишь немного ускорю уже почти завершившийся процесс. Проколов резиновую пробку иглой, я хотел было наполнить шприц, но тут заметил, что Шкипер поднял голову. Положив морду на край корзины, он, казалось, разглядывал щенка. Его глаза медленно двигались за малышом, который проковылял к блюдцу с молоком и принялся деловито лакать. И в этих глазах появилась давно исчезнувшая искорка. Я замер, а корги после двух неудачных попыток кое-как поднялся на ноги. Из корзинки он не столько вылез, сколько вывалился и, пошатываясь, побрел через кухню. Добравшись до щенка, он остановился, несколько раз покачнулся - жалкая тень былого бодрого песика - и (я не поверил своим глазам!) забрал в пасть белое ушко.
Стоицизм мало свойствен щенкам, и Джинго Второй пронзительно взвизгнул. Но Шкипер ничтоже сумняшеся с блаженной сосредоточенностью продолжал свое занятие.
Я сунул шприц и флакон назад в карман.
- Дайте ему поесть, - сказал я негромко.
Миссис Сандерс кинулась в кладовую и вернулась с кусочками мяса на блюдце. Шкипер еще несколько секунд продолжал теребить ухо, потом не спеша обнюхал щенка и только тогда повернулся к блюдцу. У него почти не осталось сил глотать, но он взял мясо, и челюсти его медленно задвигались.
- Господи! - не выдержал Джек Сандерс. - Он начал есть! Миссис Сандерс схватила меня за локоть:
- Что это значит, мистер Хэрриот? Мы же купили щенка только потому, что не мыслим дома без собаки.
- Скорее всего это значит, что их у вас опять будет две! - Я направился к двери, улыбаясь через плечо супругам, которые, словно завороженные, следили за тем, как корги справился с первым кусочком и взял второй.
Примерно восемь месяцев спустя Джек Сандерс вошел в смотровую и поставил на стол Джинго Второго. Щенок неузнаваемо вырос и уже щеголял широкой грудью и мощными ногами своей породы. Добродушная морда и дружески виляющий хвост живо напомнили мне первого Джинго.
- У него между пальцами что-то вроде экземы, - сказал Джек Сандерс и поднял на стол Шкипера.
Я сразу забыл о моем пациенте: корги, упитанный, ясноглазый, принялся со всей былой бодростью и энергией грызть задние ноги бультерьера.
- Нет, вы только посмотрите! - пробормотал я. - Словно время обратилось вспять.
Джек Сандерс засмеялся:
- Вы правы. Они неразлучные друзья. Прямо как прежде...
- Пойди-ка сюда, Шкипер. - Я схватил корги и внимательно его осмотрел, хотя он и выкручивался из моих рук, торопясь вернуться к приятелю.
- А знаете, я совершенно убежден, что ему еще жить да жить.
- Правда? - В глазах Джекса Сандерса заплясали лукавые огоньки. - А помнится, вы уже довольно давно сказали, что он утратил вкус к жизни и это необратимо...
Я перебил его:
- Не спорю, не спорю. Но иногда так приятно ошибиться!
чау-чау : http://www.lavlaptop.ru/
бульдоги : http://www.bulldogs.su/
8-925-5007210
Профессионал - тот же дилетант, только знающий, где ошибётся.
Любая более-менее сложная задача имеет несколько простых, изящных, лёгких для понимания неправильных решений.
Аватара пользователя
Галина Ломакина
Администратор
 
Сообщения: 2227
Зарегистрирован: 06 мар 2012, 01:29
Откуда: Московская обл., п. Малаховка.

Re: Перечитывая Хэрриота...

Сообщение Галина Ломакина » 02 апр 2014, 20:08

Джеймс Хэрриот. Кланси

Глухое ворчанье, зарождавшееся где-то в самых недрах грудной клетки, зарокотало в моем стетоскопе, и я внезапно с пугающей ясностью осознал, что такого огромного пса мне еще видеть не доводилось. Да, насколько я мог судить по моему довольно бедному опыту, ирландские волкодавы, бесспорно, были выше, а бульмастифы, пожалуй, шире в плечах, но по общим габаритам пальма первенства несомненно принадлежала этому устрашающему колоссу по кличке Кланси.
Самая подходящая кличка для собаки ирландца, а Джо Муллиген был ирландцем до мозга костей, хотя и прожил в Йоркшире не один десяток лет. Джо привел Кланси на дневной прием, и, увидев, как косматый пес бредет, заполняя собой коридор, я припомнил, с каким солидным благодушием он сносил веселую назойливость собак помельче, когда мы встречались на лугах вокруг Дарроуби. Ну, на редкость смирный дружелюбный пес!
И вот теперь в могучей глотке клокотало зловещее ворчанье, словно отдаленная барабанная дробь, раскатывающаяся по подземной пещере. И по мере того как стетоскоп продвигался между ребрами, ворчанье становилось все громче, а губы подергивались над грозными клыками, словно их колебал ветер. Вот тут я и осознал, что не только Кланси — чудовищно крупная собака, но и что я совершенно беззащитен стою перед ним на коленях, и мое правое ухо находится совсем рядом с его пастью.
Я поспешно поднялся с колен и убрал стетоскоп в карман, а пес смерил меня холодным взглядом — искоса, даже не повернув головы. Но в самой его неподвижности таилась наводящая ужас угроза. Вообще-то я не склонен волноваться, когда пациенты огрызаются на меня, но во мне крепла уверенность, что этот огрызаться не будет, а сразу устроит что-нибудь весьма эффектное.
И я слегка отодвинулся.
— Так, какие вы замечали симптомы, мистер Муллиген?
— Что-что? — Джо приставил ладонь к уху.
Я вобрал побольше воздуха в грудь и завопил:
— Что с ним такое?
Старик взглянул на меня с полным недоумением из-под козырька аккуратно надетой кепки и потрогал шарф, завязанный поверх кадыка, а из трубки в самом центре его губ поднялись завитки голубого дымка, словно знаки вопроса.
В памяти всплыли подробности былых недомоганий Кланси, и, шагнув к мистеру Муллигену, я во всю мочь крикнул прямо ему в лицо:
— Его рвет?
Ответ не замедлил себя ждать. Джо облегченно улыбнулся и вынул трубку изо рта.
— Да, да, сэр. Выворачивает его. Сильно выворачивает! — Он явно почувствовал под ногами знакомую почву.
Лечение Кланси всегда велось на расстоянии. В самый первый день, когда я приехал в Дарроуби два года назад, Зигфрид сообщил мне, что этот пес почти эрдель, но ростом с хорошего осла, совершенно здоров, и только его склонность пожирать весь мусор, какой ему попадается, приводила к естественным результатам. Через определенные промежутки времени ему прописывалась большая бутылка микстуры из углекислого висмута. Тогда же я узнал, что Кланси завел от скуки обыкновение валить Джо с ног и трепать как крысу. Но хозяин все равно его обожал.
Тут во мне заговорила совесть, когда-нибудь же надо провести полный осмотр. Смерить ему температуру, например. Ну, что тут такого? Ухвачу хвост, приподниму и введу термометр в задний проход… Пес повернул голову и посмотрел мне в глаза ничего не выражающим взглядом, и я опять услышал глухой барабанный бой, а верхняя губа чуть вздернулась, обнажив на мгновение белую сверкающую полоску.
— Отлично, мистер Муллиген! — воскликнул я деловито. — Сейчас я дам вам бутылочку микстуры.
В аптеке под рядами бутылей с латинскими названиями и стеклянными притертыми пробками я взболтал микстуру в десятиунциевом флаконе, вдавил в горлышко пробку, приклеил ярлычок и написал обычные указания. Джо с удовлетворенным видом сунул в карман хорошо ему знакомую белую целебную жидкость в столь же привычном сосуде и повернулся к дверям, но тут во мне снова взыграла совесть.
— Приведите его в четверг в два часа, — крикнул я в ухо старику. — И, если можно, не опаздывайте, а то сегодня вы что-то задержались.
Я смотрел, как мистер Муллиген удаляется по улице, а из его трубки вырываются клубы дыма, словно над отходящим от станции паровозом. Позади него вразвалку шагал Кланси, полное воплощение внушительной невозмутимости. Весь в тугих каштановых завитках он действительно походил на гигантского эрделя.
В четверг, задумчиво прикинул я, в два часа дня. Мы с Хелен, наверное, будем сидеть в кино, как обычно, — ведь вторая половина четверга у меня была выходной.
Утром в пятницу Зигфрид за письменным столом распределял вызовы. Он вырвал из блокнота листок со списком и протянул мне.
— Ну, вот, Джеймс. Как раз достаточно, чтобы вы до обеда не слишком бездельничали.
Тут его взгляд скользнул по записям вчерашнего приема, и он обернулся к младшему брату, который, выполняя свою утреннюю обязанность, растапливал камин.
— Тристан, так вчера Джо Муллиген приходил со своим псом, и ты его смотрел? Ну, и твое заключение?
Тристан поставил ведро с углем на пол.
— Ну, я прописал ему висмутовую микстурку.
— Я понимаю. Но что ты установил, осматривая пациента?
— А-а! — Тристан задумчиво потер подбородок. — Выглядит он прекрасно. Сущий живчик.
— И это все?
— Да… собственно говоря.
Зигфрид обернулся ко мне.
— Ну, а вы, Джеймс? Вы же смотрели эту собаку позавчера. И что вы у нее нашли?
— Вопрос довольно сложный, — ответил я. — Пес этот ростом с хорошего слона и вообще какой-то жутковатый. Мне все время чудилось, что он только выжидает удобного случая. А кроме старика Джо удержать его было бы некому. Боюсь, мне не удалось провести полного обследования, но должен сказать, у меня сложилось то же мнение, что и у Тристана. Сущий живчик.
Зигфрид устало отложил ручку. Ночью судьба нанесла ему один из тех сокрушительных ударов, которые она приберегает специально для ветеринара: вызов в час ночи, когда он только-только уснул, и вызов в шесть утра, когда он снова только-только уснул. А потому его огневая энергия несколько поугасла.
Он провел рукой по глазам.
— Да смилуется над нами бог! Вы, Джеймс, дипломированный ветеринарный врач с двухлетним опытом, и ты, Тристан, студент-выпускник, — вы оба сумели обнаружить только одно: что он — сущий живчик! Скверно, очень скверно! И вряд ли заслуживает названия клинического диагноза. Когда к нам приводят животное, я жду, что вы запишете его пульс, температуру, частоту дыхания. Проведете аускультацию грудной клетки и пальпацию живота. Откроете ему рот и исследуете зубы, десны и глотку. Проверите состояние кожи. А если потребуется, так возьмете катетером мочу и сделаете ее анализ.
— Хорошо, — сказал я.
— Ладно, — сказал Тристан.
Мой партнер встал из-за стола.
— Ты снова назначил его на прием?
— Да. Конечно, — Тристан достал из кармана сигареты. — На понедельник. Но ведь мистер Муллиген всегда опаздывает, и я предупредил его, что мы осмотрим собаку вечером у него дома.
— Ах, так! — Зигфрид сделал пометку в блокноте и вдруг вскинул голову. — Но ведь вы с Джеймсом в это время должны быть на собрании молодых фермеров?
Тристан сделал глубокую затяжку.
— Совершенно верно. Для практики очень полезно, чтобы мы почаще встречались с молодыми клиентами.
— Прекрасно, — сказал Зигфрид, направляясь к двери. — Я сам осмотрю собаку.
Утром во вторник я все время ждал, что Зигфрид вот-вот упомянет муллигеновского пса, хотя бы в доказательство того, какую пользу приносит полное клиническое обследование. Но этой темы он не коснулся.
Однако волею судеб, когда я шел через рыночную площадь, мне повстречался мистер Муллиген, которого, естественно, сопровождал Кланси.
Я подошел к старику и крикнул ему в ухо:
— Как ваша собака?
Он извлек трубку изо рта и улыбнулся неторопливо и благодушно.
— А хорошо, сэр, очень хорошо. Выворачивает ее помаленьку, но не так, чтобы слишком уж.
— Значит, мистер Фарнон ее подлечил?
— Ага! Дал ей еще белой микстурки. Отличное средство, сэр. Отличное!
— Вот и прекрасно, — сказал я. — И пока обследовал Кланси, он ничего плохого не обнаружил?
Джо пососал трубку.
— Да нет. Уж мистер Фарнон свое дело знает. В жизни не видывал, чтоб человек так живо управлялся.
— Что-что?
— Так ведь он только взглянул — и уже во всем разобрался. Три секунды — и конец делу.
Я был сбит с толку.
— Три секунды?
— Да, — категорично заявил мистер Муллиген. — Ни на секундочку больше.
— Поразительно! И как же это было?
Джо выбил трубку о каблук, не спеша вытащил ножик и принялся отпиливать новую заправку от зловеще черной полосы прессованного табака.
— Так я же вам толкую: мистер Фарнон, он ведь что твоя молния. Вечером забарабанил в дверь и как прыгнет в комнату! (Мне были хорошо известны эти домишки: ни коридорчика, ни даже прихожей — дверь с улицы открывалась прямо в жилую комнату.) Входит, а сам уже градусник вытаскивает. А Кланси, значит, полеживал у огня, ну и вскочил, да и гавкнул маленько.
— Маленько гавкнул, э? — Я прямо-таки увидел, как косматое чудовище взлетает в воздух и лает в лицо Зигфриду — пасть разинута, клыки сверкают.
— Ага! Гавкнул маленько. А мистер Фарнон спрятал градусник в футляр, повернулся и вышел в дверь.
— И ничего не сказал?
— Ни единого словечка. Повернулся, значит, как солдат на параде и марш-марш за дверь. Вот так-то.
Это походило на правду. Решения Зигфрид умел принимать мгновенно. Я протянул было руку, чтобы погладить Кланси, но что-то в его глазах удержало меня от такой фамильярности.
— Ну, я рад, что ему полегчало! — прокричал я.
Старик раскурил трубку с помощью старой латунной зажигалки, выпустил облачко едкого сизого дыма прямо мне в лицо и закрыл чашечку медной крышкой.
— Ага. Мистер Фарнон прислал большую бутылочку белой микстурки, и ему живо полегчало. Да что уж там! — Он улыбнулся благостной улыбкой. — Кланси всегда ж маленько, а выворачивает. Уж он такой.
Более недели пес-великан в Скелдейл-Хаусе не упоминался, но, видимо, профессиональная совесть грызла Зигфрида. Во всяком случае, он как-то днем заглянул в аптеку, где мы с Тристаном занимались делом, ныне отошедшим в область преданий — изготовляли жаропонижающие микстуры, слабительные порошки, пессарии из борной кислоты, — и сказал с величайшей небрежностью:
— Да, кстати! Я послал письмо Джо Муллигену. Все-таки я не вполне убежден, что мы исследовали его собаку в надлежащей мере. Вывора… э… рвота почти наверное объясняется неразборчивым обжорством, но тем не менее я хотел бы удостовериться в этом точно. А потому я попросил его зайти завтра с собакой между двумя и тремя, когда мы все будем здесь.
Радостных воплей не последовало, и он продолжал:
— Пес этот, пожалуй, в какой-то степени нелегкое животное, а потому нам надо все рассчитать заранее. — Он посмотрел на меня. — Джеймс, когда его приведут, вы будете опекать его сзади, хорошо?
— Хорошо, — ответил я без всякого восторга.
Зигфрид впился глазами в брата.
— А тебе, Тристан, поручим голову, договорились?
— Отлично, отлично, — буркнул Тристан, храня непроницаемое выражение, а его брат продолжал:
— Ты покрепче обхвати его обеими руками за шею, а я уже буду готов ввести ему снотворное.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал Тристан.
— Ну, вот и чудесно! — Мой партнер потер руки. — Как только я его уколю, остальное будет просто. Я не люблю оставлять что-то невыясненным.
В Дарроуби практика в целом была типично деревенской — лечили мы больше крупных животных, а потому в приемной пациентов обычно бывало немного. Но на следующий день после двух в ней вообще не оказалось никого, и ожидание из-за этого стало почти невыносимым. Мы все трое слонялись из комнаты в комнату, заводили разговоры ни о чем, с подчеркнутым равнодушием поглядывали в окно на улицу, что-то про себя насвистывали. К половине третьего мы окончательно смолкли. Следующие пять минут мы через каждые несколько секунд подносили часы к глазам, и ровно в половине третьего Зигфрид нарушил молчание.
— Черт знает что! Я предупредил Джо, чтобы он пришел до половины третьего, а он даже внимания не обратил. Он вечно опаздывает, и, по-видимому, добиться от него пунктуальности невозможно. И очень хорошо: ждать дольше у нас времени нет. Нам с вами, Джеймс, пора ехать оперировать жеребенка, а за тобой, Тристан, записана корова Уилсона. Ну, в путь!
До той минуты я был убежден, что в дверях застревают только кинокомики, но тут выяснилось, что мы вполне могли бы с ними соперничать: во всяком случае, в коридор мы вывалились все вместе. Несколько секунд спустя мы были уже во дворе, и Тристан, рыча мотором, унесся прочь в синем облаке выхлопных газов. А мы с Зигфридом лишь чуть медленнее умчались в противоположном направлении.
Когда с улицы Тренгейт мы свернули на рыночную площадь, я обвел ее быстрым взглядом, но мистера Муллигена нигде не обнаружил. Увидели мы его на самом выезде из городка. Он только-только вышел из дома и неторопливо брел по тротуару, окутанный сизым дымом, а Кланси, как обычно, трусил чуть позади.
— Вон он! — воскликнул Зигфрид. — Нет, вы поглядите на него! С такими темпами он доберется до приемной не раньше трех. И никого там не найдет. Но он сам виноват. — Тут он оглянулся на огромного курчавого пса, просто излучавшего здоровье и энергию. — Впрочем, мы просто потратили бы время впустую, обследуя эту псину. Ничем он не болен.
Зигфрид немного помолчал, глубоко задумавшись, а потом повернулся ко мне.
— Сущий живчик, ведь верно?
Самые разные собаки могут оказаться опасными, но Кланси, с его тихой свирепостью, остается для меня единственным в своем роде. Да и Джо Муллиген был по-своему неподражаем. Его любимое словечко прямо-таки въелось мне в память, и по сей день, осматривая собаку с расстройством пищеварения, я с трудом удерживаюсь, чтобы не спросить: «И сильно ее выворачивает?»
чау-чау : http://www.lavlaptop.ru/
бульдоги : http://www.bulldogs.su/
8-925-5007210
Профессионал - тот же дилетант, только знающий, где ошибётся.
Любая более-менее сложная задача имеет несколько простых, изящных, лёгких для понимания неправильных решений.
Аватара пользователя
Галина Ломакина
Администратор
 
Сообщения: 2227
Зарегистрирован: 06 мар 2012, 01:29
Откуда: Московская обл., п. Малаховка.

Re: Перечитывая Хэрриота...

Сообщение elena_sk » 03 апр 2014, 08:48

Спасибо. С удовольствием перечитала. В детстве просто зачитывалась им. Всё, что было в городской библиотеке преречитала, пытались с отцом даже полное собрание сочинений выписать, но грянули 90-е и все эти подписки как-то свернулись, не успели, в общем...
elena_sk
 
Сообщения: 72
Зарегистрирован: 18 ноя 2013, 09:22

Re: Перечитывая Хэрриота...

Сообщение Галина Ломакина » 03 апр 2014, 12:00

Вот еще, чтобы поднять настроение ;) .

Джеймс Хэрриот. Обряд обеспечения плодовитости.

Бык в шелковом котелке!
Вот одна из ехидных острот, рожденных искусственным осеменением (ИО), когда оно только-только появилось в послевоенные годы. А ведь ИО – замечательный шаг вперед. Пока не была введена регистрация производителей, фермеры случали своих коров с первыми попавшимися быками. Ведь корова, чтобы давать молоко, волей-неволей должна прежде произвести на свет теленка, хозяина же ее в первую очередь заботило молоко. Но, к сожалению, потомство таких беспородных отцов очень часто оказывалось хилым и во всех отношениях неудачным.
ИО знаменовало дальнейший прогресс. Благодаря ему один элитный бык обеспечивает потомство множеству коров, владельцам которых приобрести в собственность такого чемпиона было бы не по карману. Это великолепно! Вот уже много лет я наблюдаю, как неисчислимые тысячи породистых телок и бычков заполняют загоны английских ферм, и сердце у меня в груди переполняется ликованием.
Впрочем, все это – отвлеченные рассуждения. Личное же мое приобщение к ИО оказалось кратким и печальным.
На заре этого нововведения ветеринары-практики не сомневались, что будут теперь метаться с фермы на ферму, от коровы к корове, и нам с Зигфридом не терпелось приступить к делу. Мы незамедлительно приобрели искусственную вагину (ИВ) – цилиндр из твердой вулканизированной резины восемнадцати дюймов длиной с прокладкой из латекса. Цилиндр был снабжен краником, чтобы наливать в него теплую воду и создавать естественную температуру коровьего организма. К одному концу ИВ резиновыми кольцами крепился конус из латекса, завершавшийся стеклянным стаканом для приема спермы.
Аппарат этот можно было применять и для ее проверки. Именно так я и получил свое боевое крещение.
Уолли Хартли купил молодого айрширского быка у хозяина большой молочной фермы и пожелал проверить его плодовитость новым способом. Он позвонил мне, и я с восторгом ухватился за возможность испробовать наше последнее приобретение.
На ферме я нагрел воду до температуры крови, налил ее в цилиндр и закрепил на нем конус со стаканом. Ну, все готово. Теперь к делу!
Корова, готовая к случке, уже ждала посреди просторного стойла, открывавшегося прямо во двор, и фермер повел к ней быка.
– Хоть росту он и небольшого, – сказал мистер Хартли, – но ухо с ним надо держать востро. Баловник, одно слово. Еще ни разу коровы не крыл, а уж ему не терпится.
Я оглядел быка. Нет, крупным его действительно не назовешь, но глаза подлые, а рога крутые и острые, как айрширу и положено. Ну, да процедура из самых простых. Правда, вживе мне ее наблюдать не довелось, но я пролистал руководство и никаких осложнений не предвидел.
Просто надо выждать, пока бык не начнет садку, а тогда направить эрегированный половой член в ИВ. После чего, согласно руководству, наивный бык выбросит сперму в стакан. Сущий пустяк, как меня уверяли очень многие.
Я вошел внутрь и скомандовал.
– Впустите его, Уолли!
Бык рысцой вбежал в стойло, и корова, привязанная за морду к кольцу в стене, спокойно позволила себя обнюхать. Быку она, видно, понравилась – во всяком случае, он скоро занял позицию позади нее, исполненный приятного нетерпения.
Наступила решающая секунда. Встаньте справа от быка, рекомендовало руководство, а все остальное – проще простого.
С поразительной быстротой молодой бык вскинул передние ноги на корову и напрягся. С требуемой молниеносностью я ухватил появившийся из препуция половой член и уже собрался направить его в ИВ, как бык стремительно встал на все четыре ноги и оскорбление повернулся ко мне. Он смерил меня возмущенным взглядом, словно не веря собственным глазам, и в его выражении нельзя было обнаружить ни малейшего намека на благодушие. Затем он словно бы вспомнил про свои неотложные обязанности и вновь пленился коровой.
Его передние ноги взлетели ей на спину, я ухватил, хотел направить, и вновь, прервав свое занятие, он с грохотом опустил передние копыта на пол. На этот раз к оскорбленному достоинству в его глазах добавилась ярость. Он фыркнул, наклонил в мою сторону острые пики рогов, проволок передней ногой пучок соломы по полу и пригвоздил меня к месту долгим оценивающим взглядом, недвусмысленно предупреждавшим «Только попробуй еще раз, приятель, и ты свое получишь!»
В моем мозгу успели запечатлеться все мельчайшие детали этой живой картины, терпеливо стоящая корова, разметанная соломенная подстилка и над нижней половиной двери – лицо фермера, с интересом ожидающего продолжения.
Сам я такого нетерпения не испытывал. Что-то мешало мне дышать нормально, а язык никак не желал отлипнуть от неба.
Наконец, бык, в последний раз предостерегающе воззрившись на меня, вернулся к первоначальной идее и вновь взгромоздился на корову. Я сглотнул, торопливо нагнулся и, едва тонкий красный орган появился из препуция, стиснул его и попытался нахлобучить на него ИВ.
На сей раз бык не стал тратить времени зря: спорхнув с коровы, он наклонил голову и ринулся на меня.
Вот тут и обнаружилась вся мера моей глупости: от большого ума я встал так, что он находился между мной и дверью. За спиной у меня был темный глухой угол стойла. Я оказался в ловушке!
К счастью, на правой руке у меня болталась ИВ, и я умудрился ударить атакующего быка снизу вверх по морде. Обрушь я ИВ ему на лоб, он ничего бы не заметил, и один зловещий рог – если не оба прозондировал бы мои внутренности. Однако чувствительное соприкосновение его носа с твердым резиновым цилиндром вынудило быка затормозить, а пока он моргал, соображая, как начать новую атаку, я в паническом исступлении принялся молотить его моим единственным оружием.
С тех пор меня не раз интриговал абстрактный вопрос: уникален ли я или еще какому-нибудь ветеринару довелось-таки отбиваться от разъяренного быка подобным способом? Но в любом случае ИВ не слишком приспособлена для целей обороны, и вскоре она начала рассыпаться на составные части. Сначала мимо уха потрясенного фермера просвистел стеклянный стакан, затем конус задел по касательной бок коровы, которая уже безмятежно жевала жвачку, не обращая ни малейшего внимания на разыгравшуюся рядом с ней трагедию.
Удары я перемежал выпадами, достойными чемпиона по фехтованию, но выбраться из угла мне никак не удавалось. Однако оставшийся в моих руках жалкий цилиндр, хотя и не мог причинить быку значительной боли, тем не менее вызвал у него большое недоумение. Да, он поматывал головой и наставлял на меня рога, но словно бы не собирался немедленно повторить стремительную атаку, удовлетворившись пока тем, что зажал меня в тесном пространстве.
Но я знал, что долго такое положение не продлится. Он явно решил посчитаться со мной, и мне оставалось только примериваться, как поступить, когда он немного попятится и вновь ринется вперед, опустив голову.
Я встретил его ударом от груди, и это меня спасло – резинка, удерживавшая внутреннюю камеру, соскочила, и ему в глаза хлестнула волна теплой воды.
Бык остановился как вкопанный и, по-моему, решил, что игра не стоит свеч. Такого двуногого он еще не встречал. Сначала я позволил себе возмутительные фамильярности, когда он пытался выполнить свою законную обязанность, потом лупил его по морде резиновой штукой и в заключение обдал водой. Явно я ему опротивел.
Пока он размышлял, я проскользнул у него под боком, распахнул дверь и выскочил во двор.
Фермер сочувственно наблюдал, как я отдуваюсь.
– Черт-те что за работка, это ваше ИО, а, мистер Хэрриот?
– Да, Уолли, не без того, – ответил я, еле ворочая языком.
– И всегда так?
– Э… э… нет, Уолли. – Я с грустью обозрел останки моей ИВ. – Такой уж исключительный случай. Я… По-моему, чтобы взять пробу у этого быка, нам следует обратиться к специалисту.
Фермер потер ухо, слегка задетое стаканом.
– Ладно, мистер Хэрриот. Дайте мне знать, когда соберетесь. Все-таки есть на что посмотреть!
Его заключительная фраза отнюдь не пролила целительного бальзама на мое уязвленное самолюбие. Я постыдно отбыл с фермы не солоно хлебавши. Нынче все ветеринары чуть не каждый день играючи берут такие пробы. А я… Да что же это такое?
Вернувшись домой, я позвонил в консультационный пункт. Хорошо, обещали мне, завтра в десять утра меня на ферме встретит опытный консультант.
Когда утром я добрался туда, консультант уже расхаживал по двору. Что-то очень знакомое почудилось мне в небрежной походке и облаках сигаретного дыма у него над головой. Он обернулся, и я с радостным облегчением убедился, что это действительно Тристан. Слава богу, хотя бы не опозорюсь перед посторонним человеком!
Его широкая ухмылка подействовала на меня, как лучшее тонизирующее средство.
– Привет, Джим! Как дела?
– Отлично, – ответил я. – Вот только с этой пробой у меня что-то не ладится. Ты, конечно, каждый день их берешь, но я вчера сильно осрамился.
– Неужели? – Он сделал глубокую затяжку. – Валяй, рассказывай, пока мистер Хартли не вернулся с поля.
Мы вошли в злополучное стойло, и я приступил к моему печальному повествованию. Не успел я начать, как у Тристана отвисла челюсть.
– Что-о? Ты просто впустил быка сюда, ничем не стеснив его свободы?
– Да.
– Джим, ты последний из идиотов. Радуйся, что жив остался. Во-первых, эту манипуляцию всегда производи на открытом месте, во-вторых, быка необходимо удерживать шестом или за кольцо в носу. Я всегда стараюсь подобрать двух-трех помощников. – Он смерил меня недоумевающим взглядом, закурил очередную сигарету и потребовал. – Ну, а дальше?
По мере того как я говорил, лицо Тристана начало меняться. Губы задергались, подбородок задрожал, из груди вырвалось невнятное хихиканье.
– Я не ослышался? Ты так прямо его и ухватил?
– Ну… да…
– О господи! – Тристан привалился к стене, корчась от смеха. Когда его немножко отпустило, он поглядел на меня с мягким сожалением.
– Джим, старина! Чтобы направлять, руку кладут только на препуций!
Я криво улыбнулся.
– Знаю. Вчера вечером я перечитал брошюрку и понял, что сажал ошибку на ошибку…
– Ну, ничего, – перебил он. – Продолжай свою повесть. Ты пробудил во мне странное любопытство.
Последующие минуты произвели на моего коллегу сокрушительное действие. Я описывал, как бык ринулся на меня, а Тристан с воплями все больше и больше обмякал и в конце концов повис, как тряпичная кукла, на нижней половине двери, вяло болтая руками. По щекам у него катились слезы, он невнятно всхлипывал.
– Ты… вон в том углу… отбивался от быка! Крушил его по морде ИВ… а она разлеталась на части! – Он достал носовой платок. – Джим, ради всего святого, замолчи. Не то ты меня доконаешь.
Он утер глаза, выпрямился, но я заметил, что колени у него подгибаются. Пошатываясь, Тристан сделал несколько шагов навстречу идущему через двор фермеру.
– А, мистер Хартли! Доброе утро, – сказал он. – Ну, можно начинать.
И принялся деловито распоряжаться. Вчерашняя корова еще была в охоте и несколько минут спустя уже стояла во дворе, крепко привязанная к столбу. По ее бокам расположились двое работников.
– Чтобы не вывернулась из-под быка, – объяснил мне Тристан и, обернувшись к фермеру, вручил ему ИВ. – Налейте сюда, пожалуйста, теплой воды и покрепче закрутите кран.
Фермер зарысил к дому, а когда вернулся, третий работник уже вывел быка. На сей раз моего противника надежно удерживала веревка, продетая в кольцо в носу.
Да, Тристан, бесспорно, организовал все очень четко.
Быку и теперь явно не терпелось, как накануне выразился его хозяин. Едва увидев корову, он устремился к ней, точно воплощение плотской страсти. Тристан еле успел схватить ИВ, а он уже взбирался на корову.
Должен признаться, мой коллега действовал с неимоверной быстротой – нагнулся, положил ладонь на препуций и надел ИВ. «Вот, значит, как это делается! – подумал я уныло. До чего же просто!»
Меня пронзил стыд, и в ту же секунду бык высунул язык, испустил протяжный гневный рев, отпрыгнул назад, подальше от ИВ, и начал выделывать курбеты, натягивая веревку и обиженно мыча.
– Что за дьявол?.. – Тристан с недоумением посмотрел на мечущееся животное и рассеянно сунул палец в ИВ. – Господи! Да это же кипяток!
Уолли Хартли кивнул.
– Ага! Чайник как раз закипал, ну я и налил.
Тристан вцепился пятерней в волосы и застонал.
– Только этого не хватало! – шепнул он мне. – Всегда проверяю температуру термометром, а тут заболтался с тобой, ну и молодчик так рвался вперед, что у меня из головы вылетело. Кипяток! Не удивительно, что бедняга запрыгал, как ошпаренный.
Бык тем временем умолк и принялся обнюхивать корову, посматривая на нее с опаской и уважением. «Вот это темперамент!» – говорил его взгляд.
– Ну, попробуем еще раз! – Тристан решительно зашагал к дому. – Только уж воду я налью сам.
Вскоре все вернулось на круги своя. Тристан изготовился. Бык, видимо, нисколько не охлажденный недавним конфузом, прямо рвался в бой. Представить себе, что думает животное, не так-то просто, и я решил, что, быть может, он терзается, вспоминая вчерашние фиаско и удар, только что нанесенный его гордости и спокойствию духа. Тем не менее, судя по его выражению, он намеревался обслужить свою красавицу, даже если бы весь ад с цепи сорвался.
И словно в подтверждение, бык неукротимо рванулся вперед. Тристан успел-таки ошалело надеть ИВ на мелькнувший мимо член, но бык, не устояв на ногах, въехал под корову на спине.
ИВ вырвалась из рук Тристана и взмыла в небо. Мистер Хартли, разинув рот, следил, как она описала изящную параболу и шлепнулась на груду соломы в дальнем углу двора.
Бык кое-как поднялся, а Тристан неторопливо направился к соломе. Стакан удержался на цилиндре, и мой друг поднес его к глазам.
– Гм, да, – промурлыкал он. – Три кубика. Отличная проба.
Фермер, пыхтя, подбежал к нему.
– У вас, значит, получилось, что надо?
– Да, – небрежно уронил Тристан. – Именно то, что требовалось.
Фермер даже головой помотал.
– Черт! И хитрая же штука!
– Ну-у, иногда случаются некоторые осложнения, – Тристан снисходительно пожал плечами. – Бывает, бывает. Сейчас принесу из машины мой микроскоп и проверю пробу.
Времени на это потребовалось немного, и вскоре мы уже расположились на кухне, попивая чай.
Поставив чашку на стол, мой коллега взял масляную лепешку.
– Отличным вы производителем обзавелись, мистер Хартли.
Фермер даже руки потер от удовольствия.
– Вот и расчудесно. Я за него порядком отвалил, ну и приятно слышать, что не зазря. – Он поглядел на Тристана с нескрываемым восхищением.
– Замечательно вы это проделали, уж так я вам благодарен!
Я молча прихлебывал чай, раздумывая, что миновавшие годы ровным счетом ничего не изменили. Почему этот стакан хлопнулся на мягкую подстилку из соломы? А потому что Тристан всегда выходил сухим из воды.
чау-чау : http://www.lavlaptop.ru/
бульдоги : http://www.bulldogs.su/
8-925-5007210
Профессионал - тот же дилетант, только знающий, где ошибётся.
Любая более-менее сложная задача имеет несколько простых, изящных, лёгких для понимания неправильных решений.
Аватара пользователя
Галина Ломакина
Администратор
 
Сообщения: 2227
Зарегистрирован: 06 мар 2012, 01:29
Откуда: Московская обл., п. Малаховка.

Re: Перечитывая Хэрриота...

Сообщение hatskaia2871 » 04 апр 2014, 10:53

Галя, спасибо, прочитала на одном дыхании.
Изображение
Изображение
Изображение
Аватара пользователя
hatskaia2871
 
Сообщения: 710
Зарегистрирован: 16 мар 2012, 18:25
Откуда: Северодвинск


Вернуться в Болталка.

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 9

cron